Статья 1186 ГК РФ. Определение права, подлежащего применению к гражданско-правовым отношениям с участием иностранных лиц или гражданско-правовым отношениям, осложненным иным иностранным элементом

1. Право, подлежащее применению к гражданско-правовым отношениям с участием иностранных граждан или иностранных юридических лиц либо гражданско-правовым отношениям, осложненным иным иностранным элементом, в том числе в случаях, когда объект гражданских прав находится за границей, определяется на овании международных договоров Российской Федерации, настоящего Кодекса, других законов (пункт 2 статьи 3) и обычаев, признаваемых в Российской Федерации.

Особенности определения права, подлежащего применению международным коммерческим арбитражем, устанавлився законом о международном коммерческом арбитраже.

2. Если в соответствии с пунктом 1 настоящей статьи невозможно определить право, подлежащее применению, применяется право страны, с которой гражданско-правовое отношение, осложненное иностранным элементом, наиболее те связано.

3. Если международный договор Российской Федерации содержит материально-правовые нормы, подлежащие применению к соответствующему отношению, определение на ове коллизионных норм права, применимого к вопросам, полностью урегулированным такими материально-правовыми нормами, исключается.

Комментарии к статье

В абз. 1 п. 1 ст. 1186 воспроизведена с существенным дополнением и уточнением редакции норма, установленная в ст. 156 ОГЗ 1991 г. применительно к праву СССР.

В остальном ст. 1186 содержит нормы, которых в прежнем законодательстве не было. Однако принципиально новым из них является лишь правило, установленное в п. 2 (см. ниже, п. п. 12 - 14). Абзац 2 п. 1 ст. 1186 носит отсылочный характер (см. ниже, п. 15 и сл.), а в важной по существу норме в п. 3 закреплен порядок, очевидный и до принятия части третьей ГК.


Статья 1186, вопреки распространившемуся взгляду на нее как на норму, открывую свод российского коллизионного права (раздел VI ГК) и определяющую источники этого права, имеет более важное значение и более широкое содержание.

Вопрос о том, какие нормы права следует применять к конкретному отношению (спору, требованию и т.д.), постоянно возникает перед судами (и иными органами, применяющими право), но по общему правилу ограничивается выбором надлежащих правовых актов и норм в пределах права данного государства ("своего" права). Необходимость определить применимое право в этих случаях означает поиск норм, соответствующих природе спорного отношения, времени его возникновения и существования, компетенции органов власти, правомочных регулировать отношения такого рода, и т.п.

В п. 1 ст. 1186 под "определением права, подлежащего применению", понимается решение принципиально иных вопросов, во-первых, о том, должно ли применяться "свое", российское, либо иностранное право, и если применимо иностранное право, во-вторых, о том, право какого именно иностранного государства подлежит применению. При необходимости решать второй вопрос первый сливается с ним и становится малозаметным. Между тем он во всех случаях остается главным, наиболее принципиальным вопросом, решаемым в комментируемой норме. Ее суть состоит прежде всего в том, что она устанавливает возможность применять в России к определенной категории гражданско-правовых отношений (к "отношениям, осложненным иностранным элементом") иностранное право как систему правовых норм, исполнение которых будет в случае необходимости обеспечено принудительно Российским государством.


Действие и применение в пределах юрисдикции государства (в овном совпадих с его территориальными границами) его собственного (внутригосударственного, "национального") права являются неотъемлемым свойством и необходимым проявлением суверенитета государства. Поэтому применение государством в пределах своей юрисдикции иностранного права ограничивает его суверенитет. Подобное возможно только в порядке самоограничения, т.е. по воле государства, допускего применение иностранного права. В противном случае суверенитет будет нарушен.

Действие на территории государства иностранного публичного права (конституционного, административного, уголовного, процессуального) не допускается вовсе или допускается (признается) в весьма ограниченных пределах, а применение публичного права одного государства другим практически исключено. В отношении иностранного частного права гражданского, торгового, семейного (в меньшей степени - трудового) положение обратное: применение иностранного частного права к отношениям, осложненным иностранным элементом (а не только признание), общепринято всеми государствами. Для объяснения этого феномена создан ряд теорий, изложению которых не место в комментарии. Важно, однако, подчеркнуть чисто практическую ову данного явления. Ни одно государство не может участвовать в международном экономическом, культурном, научном общении, не допуская применения своими органами на своей территории "чужого" частного права, и чем больше государство заинтересовано в таком общении, тем более широкие пределы применения иностранного частного права оно устанавливает.


Хотя применению иностранного частного права в другом государстве (в том числе в России) свойствен ряд существенных особенностей (см. ниже, п. п. 5 и 6), применяется оно как право, а не как согласованные сторонами условия своих взаимоотношений. Иностранное право применяется, во-первых, как право определенного государства, действующее в правовой системе этого государства (см. п. 1 ст. 1191 ГК), и, во-вторых, как правила, которые имеют такую же силу, как и собственное право применяющего их государства.

Юридическая обязательность применяемого иностранного частного права дала ование говорить о его экстерриториальном действии, т.е. действии за пределами юрисдикции государства, создавшего это право. При такой характеристике частного права, в принципе допустимой, надо всегда иметь в виду, что "экстерриториальную силу" частное право черпает не в самом себе, не в суверенитете государства, создавшего это право, а в суверенной воле применяющего это право иностранного государства, определяющего пределы его "экстерриториальности". Это очевидно уже из того, что одни и те же нормы иностранного частного права применяются в разных государствах далеко не в одинаковых пределах "экстерриториальности".


Допуская применение в пределах российской юрисдикции иностранного гражданского права, закон определяет сферу, ования и пределы его действия.

В п. 1 ст. 1186 определена категория гражданско-правовых отношений ("отношения, осложненные иностранным элементом"), к которым возможно применение не только российского, но и иностранного права (см. ниже, п. п. 7, 8). Доктрине это определение было известно и раньше, но в норму российского права оно включено впервые.

В комментируемой статье определены также ования применения в России иностранного гражданского права. Сделано это двояким образом.

В п. 1 комментируемой статьи перечислены исчерпыве виды правовых актов (международные договоры Российской Федерации, ГК и другие федеральные законы, признаваемые в России обычаи), в которых только и могут содержаться нормы, определяющие право, применимое к названным выше отношениям, в том числе нормы, предусматривие применение иностранного права.

Но если, овываясь на этих актах, нельзя установить, какое право - российское или иностранное - должно применяться к отношению, осложненному иностранным элементом, вопрос этот следует решать на овании п. 2 ст. 1186. В этом случае его решение предоставляется суду или иному правоприменительному органу, который должен установить, с правом какой страны указанное отношение "наиболее те связано", и в зависимости от этого подчинить его действию российского права или права определенного иностранного государства (см. ниже).

Это означает, что из российских нормативных правовых актов только федеральные законы могут предусматривать применение иностранного гражданского права. В то же время при отсутствии ований для его применения в актах, указанных в п. 1 ст. 1186, таким ованием могут стать усмотрение и решение суда.


Несмотря на то что отношение гражданско-правового характера осложнено иностранным элементом и в соответствии с п. 1 ст. 1186 для подчинения его иностранному праву есть формальные ования, применение иностранного права может быть исключено или ограничено в следующих случаях:

  1. отношение полностью или частично урегулировано материально-правовыми нормами российского гражданского права;
  2. отношение полностью или частично урегулировано материально-правовыми нормами, содержащимися в международном договоре Российской Федерации (п. 3 ст. 1186);
  3. федеральным законом предусмотрено применение иностранного права на началах взаимности, которой в действительности не существует (см. ст. 1189 ГК);
  4. к отношению применимы такие императивные нормы российского права, которые регулируют его "независимо от подлежащего применению права" (см. п. 1 ст. 1192 ГК);
  5. последствия применения иностранного права "противоречили бы овам правопорядка (публичному порядку) Российской Федерации" (см. ст. 1193 ГК).

Круг отношений, к которым в России может быть применено иностранное право (а не российское), определен в п. 1 ст. 1186 с помощью двух признаков.

Во-первых, это "гражданско-правовые отношения", отвечие их определению, данному в ст. 2 ГК (прежде всего в абз. 1 и 3 п. 1 этой статьи, а также в п. п. 2 и 3). В большинстве случаев это имущественные или личные неимущественные отношения, предусмотренные российским гражданским законодательством. Но вопрос об определении применимого права (отечественного или иностранного) может возникнуть и для отношений, прямо российским правом не предусмотренных (например, для договора логистики, для договора о создании компьютерной программы и т.д.), и даже для отношений, не свойственных российскому праву как правовой системе (например, для отношений доверительной собственности).

Во-вторых, это такие гражданско-правовые отношения, которые осложнены "иностранным элементом".


Ни ГК, ни другие акты российского законодательства не определяют понятие иностранного элемента. В п. 1 ст. 1186 названы лишь два наиболее часто встречихся вида иностранных элементов, которыми может быть осложнено гражданско-правовое отношение:

"участие иностранных граждан или иностранных юридических лиц" в гражданско-правовом отношении и

случаи, "когда объект гражданских прав находится за границей".

В первом случае в качестве иностранного элемента выступает иностранный субъект правоотношения (см. подробнее п. п. 9, 10), во втором - местонахождение объекта правоотношения за границей, скорее всего, в пределах юрисдикции иностранного государства (см. подробнее п. 11).

Третьим видом иностранного элемента доктрина почти единодушно признает "локализацию за рубежом юридического факта, с которым связано возникновение, изменение или прекращение отношения". К этому виду относятся, в частности, иностранные элементы, упомянутые в п. 1 ст. 1209 ГК (совершение сделки за границей) и в п. 2 ст. 1219 ГК (причинение вреда за границей).

"Иностранные элементы, осложняющие гражданско-правовое отношение", не следует отождествлять с элементами правоотношения, каковыми теория права считает его субъектов, объект, принадлежащие субъектам права и обязанности. Понятие иностранного элемента используется в международном частном праве только для определенной цели - для квалификации в законе той категории гражданских правоотношений, к которым можно применять не только отечественное, но и иностранное право. Выполнению этой задачи в понятии иностранного элемента служит прежде всего его иностранная принадлежность (упрощенно говоря, слово "иностранный"), от конкретизации которой зависит и определение применимого права как права конкретного иностранного государства. В квалификации участвующего в гражданском правоотношении "иностранного гражданина или иностранного юридического лица" для целей раздела VI ГК в качестве иностранного элемента важна именно их иностранная правосубъектность, т.е. особая характеристика этих субъектов правоотношения. Так же обстоит дело и с "объектом гражданских прав", в квалификации которого как иностранного элемента тоже имеет значение не его качество элемента гражданского правоотношения, а его особая характеристика - местонахождение за границей. Юридические факты, локализация которых за границей превращает их в иностранный элемент, вообще элементами правоотношения (в том числе гражданского) не являются.

В том, что закон для целей международного частного права называет иностранными элементами гражданских правоотношений, выражается возможная связь этих отношений с правом иностранного государства. Она может проявиться в полной мере и стать непреложным ованием для действия иностранного права, если такое отношение окажется в сфере юрисдикции соответствующего ("своего") государства. В пределах российской юрисдикции эта связь гражданского отношения с иностранным правом служит возможным ованием для применения к нему иностранного права, но с существенными изъятиями и ограничениями (см. выше, п. 6).


Иностранным гражданином, чье участие в гражданском правоотношении осложняет это правоотношение иностранным элементом (абз. 1 п. 1 ст. 1186), в России считается "лицо, не являющееся гражданином Российской Федерации и имеющее гражданство (подданство) иностранного государства" (ст. 3 Закона о гражданстве).

Осложнение гражданского правоотношения иностранным элементом влечет также участие в нем лица без гражданства, т.е. "лица, не являющегося гражданином Российской Федерации и не имеющего доказательств наличия гражданства иностранного государства" (ст. 3 Закона о гражданстве; см также п. 1 ст. 2 Закона о правовом положении иностранных граждан). Хотя в п. 1 ст. 1186 апатриды не упомянуты, следует учитывать, что личным законом апатрида в зависимости от места его жительства может оказаться иностранное право (см. п. 5 ст. 1195 ГК). Кроме того, в том, что касается их правового положения в Российской Федерации, апатриды в принципе приравнены к иностранным гражданам (см. п. 2 ст. 2 Закона о правовом положении иностранных граждан).

Иностранными юридическими лицами в России должны считаться юридические лица, учрежденные в других государствах. Этот вывод следует из п. 1 ст. 1202 ГК. Сходным образом определяет понятие иностранного юридического лица российское законодательство об экспортном контроле.

Осложняет иностранным элементом гражданское правоотношение также участие в нем такой иностранной организации, которая хотя и не является юридическим лицом, но обладает гражданской правосубъектностью по праву страны, где она учреждена (см. ст. 1203 ГК), либо участие иностранного государства. Последний вывод вытекает из сопоставления ст. ст. 127 и 1204 ГК с п. 1 ст. 1186.

Участие в гражданском правоотношении российского юридического лица с иностранными инвестициями не образует в этом правоотношении иностранного элемента, независимо от размера инвестиций. Напротив, отношения между российским и иностранным контрагентами по поводу предоставления последним инвестиций должны рассматриваться как осложненные иностранным элементом.


"Участие" в гражданско-правовом отношении лица, обладего гражданской правосубъектностью по иностранному праву, осложняет соответствующее правоотношение иностранным элементом в тех случаях, когда такое лицо имеет права и (или) несет обязанности в правоотношении.

Такое участие возможно в качестве обладателя права собственности, иных вещных или корпоративных прав, в качестве стороны обязательства (при этом не имеет значения, стало лицо стороной в результате возникновения обязательства или вследствие перемены в нем лиц), в качестве третьего лица, в пользу которого заключен договор, и в качестве лица, на которого по закону возложена ответственность за чужие действия.

Напротив, тот, кто осуществляет в гражданском правоотношении чужие права или обязанности - законный представитель, поверенный, агент и т.п., не может рассматриваться в качестве лица, чье участие в правоотношении осложняет это правоотношение иностранным элементом.


Под "объектом гражданских прав", местонахождение которого за границей осложняет гражданское правоотношение иностранным элементом (п. 1 ст. 1186), понимся прежде всего объекты материального мира - по терминологии гражданского права "вещи", в том числе недвижимые и движимые (см. ст. ст. 128, 130 ГК). К движимым вещам закон (п. 2 ст. 130 ГК) относит также деньги и ценные бумаги. В качестве иностранного элемента гражданского правоотношения (вещи) могут выступать также материальные носители результатов интеллектуальной деятельности - произведения живописи, скульптуры и т.п., диски с программным обеспечением и др.

Для выполнения названными предметами роли иностранного элемента не имеет значения, объектом каких именно гражданских прав - вещных, корпоративных, обязательственных, исключительных - соответствующий предмет выступает. В то же время необходимо, чтобы он был объектом гражданских прав именно в том правоотношении, в связи с которым обсуждается вопрос о применимости иностранного права. Поэтому, например, не может рассматриваться как иностранный элемент кредитного договора заложенная в его обеспечение недвижимость, которая находится за границей.


В отличие от всех предыдущих российских кодификаций международного частного права (начиная с ОГЗ 1961 г. и вплоть до КТМ) в раздел VI ГК впервые включено значительное число норм, в ову которых положен принцип применения "права страны, с которой гражданско-правовое отношение, осложненное иностранным элементом, наиболее те связано". Помимо п. 2 ст. 1186, из которого взят приведенный текст, сходные нормы содержатся в ст. 1188, п. п. 1 - 5 ст. 1211, п. 1 ст. 1213, п. 1 ст. 1216 ГК. Общее число таких норм достигает трех десятков, но даже эта цифра не дает полного представления об их действительной роли, поскольку в то время как одни из этих норм относятся только к определенному виду правоотношений (например, к договору хранения - подп. 11 п. 3 ст. 1211 ГК или к договору простого товарищества - подп. 2 п. 4 ст. 1211 ГК), другие установлены для договоров вообще (п. п. 1, 2 ст. 1211 ГК) или для больших групп разных по природе договоров (например, для "договоров в отношении недвижимого имущества" - п. 1 ст. 1213 ГК).


Преобладая часть норм, ованных на принципе "наиболее тей связи", относится к договорам, осложненным иностранным элементом (см. ст. ст. 1211, 1213 и 1216 ГК). Все эти нормы облад общими чертами:

а) определение применимого права на овании этих норм по принципу наиболее тей связи соответствующего отношения с какой-то конкретной страной возможно только "при отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к договору". Таким образом, этот принцип носит как бы диспозитивный характер и его применение может быть исключено сторонами, если они воспользуются предоставленным им правом выбора применимого права (см. ст. 1210 ГК);

б) во всех упомянутых нормах, ованных на определении права, применимого к договору, путем выявления "наиболее тей связи" договора с какой-либо страной, этот принцип конкретизируется до обычной двусторонней коллизионной нормы путем прямого указания в ГК на такую связь с определенной страной:

"страной, где находится место жительства или овное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решее значение для содержания договора" (п. п. 1, 2 ст. 1211, п. 1 ст. 1216 ГК);

"страной, где в овном создся предусмотренные соответствующим договором (строительного подряда или подряда на выполнение проектных и изыскательских работ. - А.М.) результаты" (подп. 1 п. 4 ст. 1211 ГК);

"страной, где в овном осуществляется деятельность такого (простого. - А.М.) товарищества" (подп. 2 п. 4 ст. 1211 ГК);

"страной, где проводится аукцион, конкурс или находится биржа" (подп. 3 п. 4 ст. 1211 ГК);

"страной, где находится недвижимое имущество" (п. 1 ст. 1213 ГК);

в) все эти коллизионные привязки, с помощью которых в ГК конкретизируется принцип "наиболее тей связи" договора с определенной страной, являются презумпциями. Предполагается, что договор наиболее те связан с указанной в соответствующей норме страной, "если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела" (п. п. 2, 4 ст. 1211, п. 1 ст. 1213 ГК).

Презюмируя в виде общего правила для всех договоров их "наиболее тесную связь" со страной места жительства или овного места деятельности стороны, осуществляющей "решее исполнение" (п. 2 ст. 1211 ГК), ГК идет в этом направлении еще дальше и в качестве презумпции второго порядка указывает (для договоров 19 видов), какую именно сторону договора следует считать предоставляющей исполнение, которое имеет "решее значение для содержания договора", если "иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела" (п. 3 ст. 1211 ГК).

Таким образом, для определения права, применимого к договорам, осложненным иностранным элементом, принцип "наиболее тей связи" используется в ГК очень широко, но при этом только путем преобразования его в конкретные коллизионные нормы. В то же время все эти коллизионные нормы сформулированы как презумпции, позволяющие (в зависимости от различных обстоятельств, определенных в ГК весьма общим образом) устанавливать наиболее тесную связь договора с иной страной, а не с той, к праву которой отсылает коллизионная норма. Поскольку дело касается определения применимого права, то для суда выяснение соответствующих обстоятельств является обязанностью ex officio и создает широкие возможности для судейского усмотрения.


Необходимость в обращении к п. 2 ст. 1186 возникает тогда, когда "в соответствии с пунктом 1 настоящей статьи (т.е. ст. 1186. - А.М.) невозможно определить право, подлежащее применению". Такая ситуация возможна в случаях по меньшей мере трех разных категорий.

Во-первых, возможны случаи, когда для отношения, явно осложненного иностранным элементом, в источниках, названных в п. 1 ст. 1186, не удается найти соответствующее регулирование ни в виде прямых или коллизионных норм российского права, специально рассчитанных на соответствующие отношения, ни в виде унифицированных материально-правовых или коллизионных норм международного договора Российской Федерации. Такое положение может сложиться, например, в связи с требованием иностранного гражданина о защите его чести и достоинства. Для подобных ситуаций правило, установленное в п. 2 ст. 1186, выступает в качестве двусторонней коллизионной нормы, формулой прикрепления которой является отсылка к праву страны, с которой соответствующее гражданско-правовое отношение наиболее те связано (см. подробнее п. 15).

Во-вторых, возможны ситуации, когда возникает вопрос о том, достаточна ли юридически значимая иностранная характеристика гражданского правоотношения, чтобы можно было считать его осложненным иностранным элементом в такой степени, какая влечет необходимость применить иностранное право или иное специальное регулирование.

Иностранные характеристики, которые могут присутствовать в гражданском правоотношении и осложнять его в качестве иностранного элемента, весьма разнообразны. Помимо иностранного элемента в тех его видах, которые прямо названы в п. 1 ст. 1186 (иностранная правосубъектность, место нахождения объекта гражданских прав за границей) или доктринально признаны в качестве такого элемента (локализация за границей юридических фактов, влекущих возникновение, изменение или прекращение правоотношения), иностранную характеристику могут иметь и иные обстоятельства, связанные с гражданским правоотношением, которое в остальном полностью локализовано в России.

Может оказаться, что из всех связанных с правоотношением обстоятельств единственным обстоятельством, обладим иностранной характеристикой, является выражение суммы платежа в иностранной валюте, заключение договора только на иностранном языке или с использованием иностранной проформы, заключение предварительного договора за границей (при заключении затем овного договора в России), доставка товара транзитом через иностранную территорию, расчеты между российскими контрагентами путем перевода денег в иностранный банк в России или за границей, участие в правоотношении российской фирмы - "дочки" иностранной компании и т.д.

В подобных случаях правило, установленное в п. 2 ст. 1186, служит прежде всего для оценки достаточности связи соответствующего правоотношения с иным, чем Россия, государством, чтобы допустить или не допустить изъятие этого правоотношения из-под действия российского материального права. Если иностранные характеристики правоотношения не свидетельствуют о его реальной связи с иностранным государством, это правоотношение должно быть по принципу "наиболее тей связи" подчинено российскому праву.

Наконец, в-третьих, правило, установленное в п. 2 ст. 1186, может иметь значение для применения коллизионной нормы и выбора на ее ове права конкретного государства в тех случаях, когда правоотношение осложнено несколькими иностранными элементами, имеющими разную государственную принадлежность. Подобные ситуации возник при множественности лиц в правоотношении и в других случаях, когда правоотношение, осложненное не просто иностранным, а несколькими разнонациональными иностранными элементами, создает почву для одновременного применения к нему права нескольких государств, что в принципе нежелательно. Норму, установленную в п. 2 ст. 1186, можно рассматривать как создую выход из этого положения путем применения коллизионной нормы, обеспечивей действие права страны, с которой соответствующее отношение наиболее те связано.


Норма об "особенностях определения права, подлежащего применению международным коммерческим арбитражем" (абз. 2 п. 1 ст. 1186), не является чисто отсылочной, хотя и предусматривает, что эти особенности устанавлився не ГК, а другим законом.

Во-первых, эта норма, судя по отведенному ей месту в первом же пункте первой статьи раздела VI, явно отнесена законодателем к числу наиболее важных правил отечественного международного частного права.

Во-вторых, она введена в ГК с целью установить возможность изъятия из предшествующего ей правила в ст. 1186, определяющего сферу применения в пределах российской юрисдикции иностранного гражданского права ("гражданско-правовые отношения, осложненные иностранным элементом") и ования его применения - виды правовых актов (международные договоры Российской Федерации, ГК и другие федеральные законы, признаваемые в России обычаи), в которых только и могут содержаться нормы о применимом иностранном праве. Из сопоставления и логического толкования обоих абзацев п. 1 ст. 1186 следует, что это изъятие касается названных в его первом абзаце ований применения иностранного права и притом не всех, а только ГК и других федеральных законов. Иными словами, международный коммерческий арбитраж, определяя право, применимое к отношению, осложненному иностранным элементом, может быть не связан нормами, установленными на этот счет в ГК и других федеральных законах.

В-третьих, в этой же норме, содержащейся в абз. 2 п. 1 ст. 1186, указаны и известные пределы изъятия, которое может быть установлено законом о международном коммерческом арбитраже: определение таким арбитражем применимого права не может быть полностью изъято из-под действия отечественного международного частного права, а может иметь предусмотренные этим законом "особенности", хотя и существенные.


"Законом о международном коммерческом арбитраже", отсылка к которому сделана в ст. 1186, является Закон об арбитраже 1993 г.

Суть установленных этим Законом "особенностей определения права, подлежащего применению международным коммерческим арбитражем", состоит в том, что "при отсутствии какого-либо указания сторон (о выборе ими норм права, применимых к существу спора. - А.М.) третейский суд применяет право, определенное в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми".

Отсюда следует, как уже указывалось, что, определяя применимое право, международный коммерческий арбитраж не связан коллизионными нормами Гражданского кодекса и других российских федеральных законов. Но это не означает, что арбитраж может совершенно произвольно, не утруждая себя каким-либо обованием, выбрать применимое право, овываясь на любой известной в мире коллизионной норме. Закон об арбитраже 1993 г. требует, чтобы в арбитражном решении были "указаны мотивы, на которых оно овано" (п. 2 ст. 31), и, очевидно, такая важная часть решения, как определение применимого права, не может быть не мотивирована. Таким образом, определение арбитражем применимого права должно быть разумным и должно быть сделано профессионально, а не дилетантски и не по прихоти. "Эффективное и профессиональное решение международным арбитражем коммерческого спора включает в себя определение наиболее подходящей коллизионной нормы, что означает стремление к применению права, наиболее те связанного с договором, из которого возник спор".

Следует обратить внимание также на то, что первоисточником нормы, вошедшей в п. 2 ст. 28 Закона об арбитраже 1993 г., послужило правило Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже, принятой в Женеве 21 апреля 1961 г. (вступила в силу для СССР 7 января 1964 г.). Хотя приведенная норма Закона об арбитраже 1993 г. почти дословно совпадает в этой части с аутентичным русским текстом Европейской конвенции (п. 1 ст. VII), она значительно отличается от соответствующего английского текста Конвенции, в котором сказано, что арбитры "применяют свойственное существу отношений право (...shall apply the proper law...) согла коллизионной норме, которую арбитры сочтут применимой".

На практике международный коммерческий арбитраж, не нашедший ований для применения коллизионных норм отечественного права и воспользовавшийся возможностью самому определить применимую коллизионную норму, скорее должен найти относящийся к существу дела коллизионный принцип, чем коллизионную норму какого-либо иностранного законодательства.

Дискреция в отношении выбора применимого коллизионного правила, предоставленная международному коммерческому арбитражу абз. 2 п. 1 ст. 1186 и Законом об арбитраже 1993 г. (п. 2 ст. 28), не освобождает его от соблюдения других норм российского международного частного права, в том числе исключих или ограничивих применение в пределах российской юрисдикции иностранного права (см. выше, п. 6).


По точному смыслу Закона об арбитраже 1993 г. международный коммерческий арбитраж должен при разрешении спора прежде всего руководствоваться "нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора" (п. 1 ст. 28), и только при отсутствии такого выбора может определить применимую коллизионную норму (п. 2 ст. 28).

Установленная таким образом в Законе тесная связь между этими двумя правилами не означает, что право сторон выбрать применимые к их отношениям нормы, когда спор между ними рассматривается международным коммерческим арбитражем, тоже относится к "особенностям определения права, подлежащего применению" таким арбитражем, и следовательно, это право сторон даже выпадает из-под действия российского международного частного права. Норма, содержащаяся в абз. 2 п. 1 ст. 1186, предусматривает возможность изъятия из коллизионных правил российских законов для международного коммерческого арбитража как органа, рассматривего спор, но не для сторон ставшего предметом спора гражданско-правового отношения при использовании ими закрепленного и регламентированного в российском законодательстве принципа автономии воли.


Сфера действия содержащегося в Законе об арбитраже 1993 г. правила, дего международному коммерческому арбитражу возможность самому определить применимую коллизионную норму (п. 2 ст. 28), определяется сферой действия этого Закона в сочетании с общей сферой действия раздела VI ГК. Это означает, что такое право принадлежит:

а) арбитражу (третейскому суду), который является "международным коммерческим", т.е. правомочным в соответствии с его компетенцией рассматривать и разрешать споры, определенные в п. 2 ст. 1 Закона об арбитраже 1993 г., при условии, что спор вытекает из гражданско-правового отношения, осложненного иностранным элементом (см. абз. 1 п. 1 ст. 1186 и п. п. 7 - 11 настоящего комментария);

б) международному коммерческому арбитражу, который в соответствии со ст. 2 Закона об арбитраже 1993 г. является "постоянно действующим арбитражным учреждением" (в частности, Международному коммерческому арбитражному суду и Морской арбитражной комиссии при Торгово-промышленной палате Российской Федерации) или образован "специально для рассмотрения отдельного дела" (арбитражу ad hoc);

в) международному коммерческому арбитражу, отвечему изложенным требованиям, "если место арбитража находится на территории Российской Федерации" (п. 1 ст. 1 Закона об арбитраже 1993 г.).


Вопросы пользователей (0)

Задавайте ваши вопросы

Никто не задавал вопросов, вы будете первым.


Написать