Статья 1216 ГК РФ. Право, подлежащее применению к уступке требования

Комментируемая статья содержит не известные действовавшему ранее законодательству правила, относящиеся к определению права, подлежащего применению к уступке требования по договору (цессии).

При уступке требования производится перемена кредитора в обязательстве, при которой его права переходят к другому лицу. Возникие при этом отношения между первоначальным (цедентом) и новым (цессионарием) кредиторами, а также новым кредитором и должником, которые могут находиться в различных государствах, зависят от решения вопроса о подчиненности их праву того или иного государства.

Используемый в статье подход к возниким при уступке требования коллизионным вопросам соответствует сложившейся международной практике и законодательству зарубежных стран. При ее формулировании были восприняты нормы ст. 12 Римской конвенции 1980 г. о праве, применимом к договорным обязательствам. Аналогичное решение содержится в настоящее время в законодательстве Германии (ст. 33 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению), Швейцарии (Федеральный закон 1987 г. "О международном частном праве"), а также Англии (Закон 1990 г. "О договорах (применимое право)") и Италии (Закон 1995 г. "Реформа итальянской системы международного частного права"), инкорпорировавших во внутреннее право положения Римской конвенции. Подобным образом решен вопрос в ст. 37 Закона Грузии 1998 г. "О международном частном праве".

В то же время правила рассматриваемой статьи отступ от положений ст. 1227 Модели ГК для стран СНГ и законодательства отдельных стран СНГ (ст. 1287 Гражданского кодекса Армении, ст. 1127 Гражданского кодекса Белоруссии, ст. 1201 Гражданского кодекса Киргизии, ст. 1192 Гражданского кодекса Узбекистана, ст. 47 Закона Украины 2005 г. "О международном частном праве"), в которых уступка требования в связи с договором входит в сферу действия права, подлежащего применению к самому договору.

В международной торговой практике институт уступки права требования получил дальнейшее развитие в договоре финансирования под уступку права требования, а также в иных видах договоров, опосредующих уступку дебиторской задолженности.

Указанные договоры урегулированы в унифицированных актах, разработанных в рамках специализированных международных организаций - Международного института по унификации частного права (УНИДРУА) и Комиссии ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ).

Так, Международным институтом по унификации частного права (УНИДРУА) была принята Конвенция "О международном факторинге" 1988 г., положения которой легли в ову регулирования в ГК РФ договора финансирования под уступку денежного требования, предусматривего переход прав к цессионарию (ст. ст. 824 - 833 ГК РФ).

В 2001 г. в рамках ЮНСИТРАЛ была принята Конвенция ООН об уступке дебиторской задолженности в международной торговле, направленная на регулирование как традиционного института цессии, так и любых ее разновидностей, включая факторинг, форфейтинг и т.д.

Положения об уступке прав требования включены в Принципы международных коммерческих договоров в редакции 2004 г. (Принципы УНИДРУА), охватывие широкий круг вопросов, связанных с уступкой требования, включая возможность уступки неденежных обязательств, частичную уступку, уступку будущих прав, последующую уступку и т.д. (ст. ст. 9.1.1 - 9.1.15).

Современной тенденцией международной торговой практики является использование уступки требования в целях обеспечения обязательств, что нашло отражение в вышеупомянутых международно-правовых документах. Специальные правила, рассчитанные на использование института цессии в качестве обеспечительной меры, были также установлены в Конвенции УНИДРУА о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования 2001 г. (ст. 32).

В ряде случаев международно-правовые акты содержат унифицированные коллизионные нормы. Согла п. 2 ст. 4 Конвенции УНИДРУА "О международном факторинге" вопросы, относящиеся к предмету ее регулирования, которые прямо в ней не рассматрився, подлежат разрешению в соответствии с общими принципами, на которых она ована, а при отсутствии таких принципов - в соответствии с правом, применимым в силу норм международного частного права (коллизионных норм).

В Конвенции ООН об уступке дебиторской задолженности 2001 г. содержатся две группы коллизионных норм. В ст. ст. 22 - 24 Конвенции на ове специальной коллизионной привязки решается вопрос о коллизии законов относительно приоритета требований конкурирующих заявителей - конкурирующих цессионариев, других кредиторов цедента, управляющего в деле о несостоятельности цедента. В частности, предусматривается, что все коллизии, относящиеся к вопросу о приоритетах, подлежат разрешению согла праву местонахождения цедента. В гл. V Конвенции содержатся автономные коллизионные привязки, которые применяются к уступкам международной дебиторской задолженности и международным уступкам дебиторской задолженности в порядке, определенном в этой главе. В их число входят нормы о форме договора уступки, о праве, применимом к взаимным правам и обязательствам цедента и цессионария, а также цессионария и должника, о праве, применимом при решении вопроса о "приоритете", о публичном порядке, императивные нормы (ст. ст. 26 - 32).

Сфера действия права, подлежащего применению к соглашению об уступке требования, определяется в соответствии с общими положениями ст. 1215 ГК. В нее входят, в частности: толкование договора, права и обязанности сторон, исполнение договора, последствия неисполнения или ненадлежащего исполнения договора, прекращение договора, последствия недействительности договора (см. комментарий к ст. 1215).

Когда отношения, возникие из уступки требования, подчинены российскому праву, следует учитывать норму ст. 390 ГК, устанавливей пределы ответственности цедента перед цессионарием. Согла этой норме первоначальный кредитор, уступивший требование, отвечает перед новым кредитором за недействительность переданного ему требования, но не отвечает за неисполнение этого требования должником, кроме случая, когда первоначальный кредитор принял на себя поручительство за должника перед новым кредитором.

При определении права, подлежащего применению к соглашению между первоначальным и новым кредиторами об уступке требования, п. 1 отсылает к общим нормам п. п. 1 и 2 ст. 1211 ГК. Из этого следует, что стороны могут сами выбрать право, подлежащее применению к их правам и обязанностям по такому соглашению (см. комментарий к ст. 1210). В случае отсутствия договоренности между ними вопрос решается на овании коллизионной привязки к праву страны, с которой договор наиболее те связан (см. комментарий к ст. 1211).

В связи с определением используемого п. 2 ст. 1211 ГК критерия наиболее тей связи применительно к соглашению об уступке требования следует учитывать, что речь идет о сделке, связанной с возмездной (либо безвозмездной) передачей цедентом имущественных прав цессионарию, т.е. о передаче прав, осуществляемой в рамках соответствующего гражданско-правового договора (купли-продажи, мены, дарения и др.).

Решую роль в исполнении соглашения играет сторона, уступая требование (цедент). Соответственно, к соглашению об уступке требования, с учетом критерия наиболее тей связи с договором, подлежит применению право страны цедента. Вместе с тем исходя из формулировки п. 2 ст. 1211 ГК допускся и иные решения, принимаемые в зависимости от совокупности обстоятельств дела, условий или существа договора.

Право, подлежащее применению к форме соглашения об уступке требования, определяется в соответствии с положениями ст. 1209 ГК, подчиняющей (в виде общего правила) форму сделки праву места ее заключения (см. комментарий к ст. 1209).

Должна ли форма такого соглашения соответствовать праву, подлежащему применению к форме овной сделки, заключенной между первоначальным кредитором и должником, по которой уступся требования? В российском праве этот вопрос решается на овании ст. 389 ГК, предусматривей соблюдение письменной формы договора об уступке требования (простой письменной или нотариальной), если в этой форме совершена овная сделка.

В законодательстве отдельных зарубежных стран в отличие от российского права данный вопрос решается при помощи коллизионной нормы, подчиняющей форму соглашения об уступке требования праву, подлежащему применению к овному договору (см., например, ст. 145 Закона Швейцарии 1987 г. "О международном частном праве"). В международном торговом праве имеются и иные решения. Примером может служить упомянутая Конвенция ООН об уступке дебиторской задолженности в международной торговле 2001 г. Согла Конвенции в зависимости от того, заключен ли договор об уступке между цедентом и цессионарием, находящимися в одном государстве либо в разных государствах, форма этого договора определяется с использованием коллизионных привязок к "праву, регулирующему договор", "праву страны места его заключения" либо "праву одного из государств".

В п. 2 ст. 1216 решся коллизионные вопросы применительно к отношениям, те связанным с требованием, являющимся предметом уступки.

Указанное требование может возникать как из договорных, так и из других обязательств - односторонних сделок, возмещения вреда, неовательного обогащения и т.д. Подлежащее применению право согла п. 2 в каждом случае должно определяться на овании правил, установленных для каждого вида обязательств. Если требование, являющееся предметом уступки, вытекает из договорного обязательства, применимое право определяется с учетом положений ст. 1210 ГК, предусматривей выбор права сторонами по соглашению сторон.

Правило п. 2 исходит из того, что, поскольку уступка требования означает перемену стороны в обязательстве, при которой цессионарий занимает место первоначального кредитора, а содержание прав и обязанностей сторон не меняется, на должника и нового кредитора распространяется право, подлежащее применению к обязательству (уступаемому требованию). Не исключается также возможность дополнительно определить по соглашению между должником и новым кредитором, какое право будет применяться к их обязательству.

К вопросам, разрешаемым на ове указанного права, отнесены: допустимость уступки требования, отношения между новым кредитором и должником, условия, при которых это требование может быть предъявлено к должнику новым кредитором, вопрос о надлежащем исполнении обязательства должником.

Допустимость уступки требования связана с выяснением того, какие специальные правила и ограничения установлены соответствующими нормами применимого права.

Если применению подлежит российское право, следует иметь в виду ограничение ст. 383 ГК, согла которой не допускается переход к другому лицу прав, неразрывно связанных с личностью кредитора, в частности требований об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью. Уступка требования как общее правило не связывается с необходимостью получения согласия должника, если иное не предусмотрено законом или договором (п. 2 ст. 382 ГК). Однако оно необходимо при уступке требования по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение (п. 2 ст. 388 ГК). Различного рода ограничения установлены и для отдельных обязательств. Так, не допускается передача принадлежащего бенефициару права требования по банковской гарантии другому лицу, если в гарантии не предусмотрено иное (ст. 372 ГК).

Существуют и нормы, исключие возможность вносить в договор условия, направленные на запрещение передачи прав. Согла п. 3 ст. 993 ГК уступка прав комитенту по сделке допускается независимо от соглашения комиссионера с третьим лицом, запрещего или ограничивего такую уступку.

Особенности уступки требования, значимые для определения ее допустимости, установлены также в различных Федеральных законах: от 8 февраля 1998 г. "Об обществах с ограниченной ответственностью" (ст. 21), от 16 июля 1998 г. "Об ипотеке (залоге недвижимости)" (ст. 47), от 9 июля 1999 г. "Об иностранных инвестициях в Российской Федерации" (ст. 7), от 26 октября 2002 г. "О несостоятельности (банкротстве)" (ст. ст. 112, 140) и т.д.

В правоприменительной практике в случаях, когда подлежало применению российское право, а также в российской правовой доктрине сложилось устойчивое мнение, согла которому условием действительности уступки признается указание предмета договора и определение конкретного требования, передегося новому кредитору. Исходя из этого признается, что предметом общегражданской уступки не могут быть гипотетически будущие, не поддиеся индивидуализации права требования к заранее не известным должникам.

Идентификация передаваемого требования в российском законодательстве предусмотрена даже в тех специальных случаях уступки, когда допускается передача будущего требования - не позднее чем в момент его возникновения (ст. 826 ГК "Денежное требование, уступаемое в целях получения финансирования").

Подобным образом этот вопрос решается в ст. 9.1.5 ("Будущие права") Принципов УНИДРУА, предусматривей определение будущих прав при уступке в момент их возникновения. Так, будущее право считается переданным в момент заключения соглашения при условии, что это право, как только оно возникнет, может быть определено как право, к которому относится уступка.

Вопрос о допустимости уступки в соответствии с правом, подлежащим применению к обязательству, неоднократно вставал при разрешении споров в МКАС. Так, на овании подлежащего применению российского права МКАС признал допустимой уступку требования, принимая во внимание, что в контракте сторон, из которого возник спор, отсутствовал запрет на передачу истцом его требований без согласия ответчика, в состоявшемся договоре уступки были определены предмет и содержание передаваемого требования, а само требование не подпадало под категорию прав, которые в соответствии с ч. 2 п. 1 ст. 382 ГК (регресе требование) и ст. 383 ГК (права, неразрывно связанные с личностью кредитора) не могут переходить к другому лицу.

При рассмотрении другого спора МКАС констатировал, что на дату заключения соглашения об уступке договор займа, по которому передавались права требования, не был заключен, предмет и стороны обязательств, являвшихся предметом уступки, не индивидуализированы. Обратившись к вопросу о допустимости уступки "гипотетически будущих, неопределенных прав требования" к заранее не известным должникам, состав арбитража в решении указал, что на овании норм российского права уступка будущих требований прямо допускается только в отношении договора финансирования под уступку денежного требования (ст. 826 ГК). В данном же случае уступка прав требования из договора займа подлежала регулированию на овании положений Общей части (гл. 24) ГК. С учетом этих положений суд признал, что договор уступки может считаться заключенным и порождим правовые последствия только в случае согласования цедентом и цессионарием конкретного, индивидуализированного на момент заключения договора права требования, являющегося предметом уступки.

В соответствии с правом, подлежащим применению к уступаемому требованию, определяются отношения между новым кредитором и должником.

В практике МКАС возникали вопросы об объеме и условиях, на которых права цедента передся цессионарию по договору об уступке требования. В подобных случаях при подчинении российскому праву сделки, из которой вытекали требования, являющиеся предметом уступки, применялась норма ст. 384 ГК о передаче прав в объеме, существовавшем на момент перехода прав, а также прав, которые обеспечив исполнение обязательства.

Так, при рассмотрении спора, предметом которого явилась передача новому кредитору прав залога на имущество, предоставленного в обеспечение обязательства, в отношении которого должником было произведено исполнение, МКАС указал, что, поскольку залог является акцессорным обязательством, обеспечивим овное обязательство, а оно не существует без овного обязательства, залоговые права не могут быть переданы в отношении исполненного обязательства.

В связи с определением объема и условий, на которых передся права цессионарию, практическое значение имеет вопрос, связанный с признанием действительности арбитражной оговорки, включенной во внешнеэкономический договор.

В настоящее время сложилась устойчивая практика, согла которой к упоминаемым в ст. 384 ГК условиям, на которых права первоначального кредитора переходят к новому кредитору, может быть отнесено также условие об избрании определенного арбитража для разрешения возможных споров между участниками договора.

В связи с позицией цессионария о том, что арбитражная оговорка является самостоятельным, не зависящим от овного договора условием и имеет не материальный, а процессуальный характер и потому не могла быть передана ему по договору цессии, государственный арбитражный суд указал, что предъявление иска в защиту нарушенных прав представляет собой одну из составных частей содержания права требования, перешедшего к новому кредитору. Ранее установленный сторонами порядок разрешения споров не ущемляет прав цессионария и позволяет обеспечить надлежащую защиту интересов должника. На этом овании суд оставил без рассмотрения иск, связанный с цессией, когда овной договор, по которому состоялась уступка требования, содержал третейскую запись о передаче споров по сделке в международный коммерческий арбитраж.

Данная правовая позиция подтверждается практикой МКАС при ТПП РФ, практикой международных коммерческих арбитражей в целом ряде стран, а также отечественной доктриной.

Исходя из приведенных соображений, МКАС также признавал, что, поскольку при уступке права требования происходит замена первоначального кредитора, выбывшего из обязательства, на другого субъекта права, к которому переходят все права первоначального кредитора, первоначальный кредитор лишается права на предъявление иска к должнику по ранее уступленному требованию.

Коллизионная норма п. 2 комментируемой статьи распространяет свое действие на условия, при которых требование может быть предъявлено должнику. Таким условием, если речь идет о российском праве, является, например, представление должнику доказательств (договора, передаточного акта и др.) перехода требования к новому кредитору в целях защиты должника, который может не знать о свершившейся без его согласия цессии (ст. 385 ГК).

Надлежащее исполнение обязательства должником, упоминаемое в п. 2 комментируемой статьи, в законодательстве различных стран нередко ставится в зависимость от того, знал ли должник о такой передаче прав новому кредитору. Должник считается свободным от обязательств перед новым кредитором, поскольку выполнил обязательство непосредственно цеденту, если в момент погашения задолженности не знал о передаче прав новому кредитору. Указанное правило признается законодательством Германии, Швейцарии, Австрии и др. В российском праве соответствующее правило установлено в п. 3 ст. 382 ГК.

Включение в ГК коллизионных норм, относящихся к уступке требования, ставит вопрос о том, распространяются ли они на случаи, когда в результате цессии стороной договора становится новый кредитор с местонахождением в том же государстве, что и должник. В российской правовой доктрине высказано мнение, что коль скоро отношения возникли в сфере действия соответствующего права и таковое определяет содержание отношений, объем прав и обязанностей сторон, то они не должны, как общее правило, автоматически ставиться в зависимость от перемены субъектного состава, с учетом возможности отдельных исключений, в частности, связанных с действием строго императивных норм.