Статья 1208 ГК РФ. Право, подлежащее применению к исковой давности

В ст. 1208 воспроизведено (в иной редакции) правило, которое прежде имелось в ч. 1 ст. 159 ОГЗ 1991 г., а до этого составляло содержание ч. 1 ст. 126.2 ОГЗ 1961 г., введенной в этот Закон в 1977 г..

Ни в ст. 1208, ни в другие статьи раздела VI не вошла норма ОГЗ 1961 г. (ч. 2 ст. 126.2) и ОГЗ 1991 г. (ч. 2 ст. 159), устанавливавшая, что требования, на которые исковая давность не распространяется, всегда определяются по отечественному праву (см. подробнее ниже, п. 5).

Под "исковой давностью" в собственном, точном смысле слова в российском гражданском праве понимается "срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено" (ст. 195 ГК). Но в то же время "исковая давность" в широком смысле слова означает целый правовой институт, охватывий не только правила о различных (общих и специальных) давностных сроках, но и многочисленные нормы о начале течения этих сроков, их исчислении, различных способах продления (приостановлении, перерыве, восстановлении и т.п.) и последствиях их истечения.

В ст. 1208 под "исковой давностью" понимается вся совокупность норм об исковой давности в праве соответствующей страны, а не только правила, определяющие продолжительность давностных сроков. Кроме того, если в праве этой страны (как, например, в праве России) имеются специальные правила об исчислении сроков (см. гл. 11 ГК), которые должны применяться и при исчислении сроков исковой давности, то и они подпад под действие ст. 1208.

Установленная в ст. 1208 коллизионная норма является, по сути дела, отсылочной. Использованная в ней формула прикрепления ("право страны, подлежащее применению к соответствующему отношению") представляет собой разновидность коллизионных норм, ованных на принципе lex causae ("закон, регулирующий существо отношения"), и автоматически подчиняет решение всех вопросов исковой давности тому же праву, каким должно регулироваться материальное гражданско-правовое отношение, в связи с которым эти вопросы возникли.

Несомненное удобство такого подхода имеет в ове сугубо принципиальное соображение. Отношения по поводу исковой давности всегда возник между субъектами гражданского права не в качестве самостоятельных, а в рамках гражданского правоотношения, имеющего своим предметом конкретные вещи, имущественные права и т.д. Вне вопроса о защите таких прав в конкретном правоотношении исковая давность не имеет значения. Поэтому нет смысла и ований подчинять ее иному правопорядку, нежели тому, под действие которого подпадает соответствующее правоотношение, осложненное иностранным элементом.

Правило, установленное в ст. 1208, является императивным. Поэтому возможности отступления от него в пределах российской юрисдикции ограничены и соответствующие изъятия немногочисленны.

Стороны договора могут, воспользовавшись правилом об автономии воли (см. комментарий к ст. 1210), избрать по соглашению между собой право, которое следует применять к их правам и обязанностям по этому договору. В этом случае избранным сторонами правом будет определяться и исковая давность для отношений по заключенному ими договору. Но делая такой выбор, стороны в силу п. 5 ст. 1210 не могут исключить применение к их отношениям императивных норм об исковой давности, имеющихся в праве той страны, с которой только и связан реально их договор. Поэтому, если, например, стороны включили в договор условие о подчинении их отношений английскому или швейцарскому праву, а суд придет к выводу, что реально договор связан только с Россией, он должен будет, руководствуясь п. 5 ст. 1210 и ст. 198 ГК, применить правила российского законодательства об исковой давности.

В связи с императивным характером нормы, установленной в ст. 1208, существенно ограничено и предусмотренное п. 4 ст. 1210 право сторон договора выбрать подлежащее применению право "для отдельных частей" договора. Эту норму нельзя истолковывать таким образом, что стороны могут договориться о применении права какой-либо страны только по вопросам исковой давности, в то время как существо договора (или отдельных его частей) окажется подчиненным (в силу их же соглашения или в силу коллизионной нормы) праву другой страны. Такое соглашение сторон относительно исковой давности явилось бы прямым нарушением ст. 1208 и должно было бы считаться недействительным на овании ст. 168 ГК.

В то же время, если стороны, используя право, предоставленное им п. 4 ст. 1210 ГК, подчинили часть отношений, касихся существа договора, праву определенного государства, а другая часть этих отношений (в результате их же соглашения или действия коллизионной нормы) оказалась регулируемой правом другого государства, надо признать правомерным вытекее из этого подчинение соответствующих частей договора в вопросах исковой давности праву разных государств.

Ограничивает ст. 1208 и возможности суда при определении применимого права по принципу "наиболее тей связи" правоотношения с той или иной страной (п. 2 ст. 1186, ст. 1188, п. п. 1 - 5 ст. 1211, п. 1 ст. 1213, п. 1 ст. 1216 ГК). Во всех этих случаях должна выясняться наиболее тесная связь с определенной страной существа гражданского правоотношения, осложненного иностранным элементом, а вопросы исковой давности должны затем автоматически решаться уже по праву этой страны.

Возможность по-разному решить вопросы о праве, применимом к существу отношения и к связанной с ним исковой давности, по-видимому, существует у международного коммерческого арбитража в силу абз. 2 п. 1 ст. 1186 (см. комментарий к ст. 1186). Но такое различие в выборе применимого права должно иметь серьезные причины и быть обовано в решении коммерческого арбитража.

Отсутствие в ст. 1208 прежнего правила о том, что требования, на которые исковая давность не распространяется, всегда определяются только по российскому праву (см. выше, п. 1), не означает, что ко всем таким требованиям в полной мере применима коллизионная норма, установленная в ст. 1208.

Среди тех требований, на которые по российскому праву (ст. 208 ГК) не распространяется исковая давность, есть по крайней мере два вида требований, особая защита которых - путем неприменения к ним исковой давности - обована их высокой значимостью в демократическом социальном государстве, каким по Конституции РФ является Россия. Это требования о защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ (за исключением предусмотренных законом случаев) и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина.

Императивные нормы ст. 208 ГК о неприменимости к этим требованиям исковой давности могут рассматриваться как такие нормы законодательства Российской Федерации, которые "ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права" (см. комментарий к ст. 1192).

Действие ст. 1208 исключается или существенно ограничивается в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и п. 2 ст. 7 ГК в тех случаях, когда в международных договорах Российской Федерации содержатся унифицированные коллизионные нормы о праве, определяющем исковую давность.

В первую очередь это относится к унифицированным в международных договорах нормам, предусматривим, по праву какого государства должны решаться все, т.е. любые вопросы исковой давности. Такие нормы, в объем которых включена "исковая давность" как правовой институт, содержатся в двух многосторонних договорах России с другими государствами - участниками СНГ.

В Киевском соглашении 1992 г. для отношений, охватываемых сферой его действия, установлено, что "вопросы исковой давности разрешся по законодательству государства, применяемому для регулирования соответствующего отношения" (подп. "з" ст. 11). Такая же норма (в ней только отсутствует слово "государства") установлена в Минской конвенции 1993 г. (ст. 43) для любых имущественных отношений по гражданским и семейным делам (см. ч. IV раздела II Конвенции).

Практически полное совпадение смысла ст. 1208 с приведенными нормами Киевского соглашения 1992 г. и Минской конвенции 1993 г. делает как будто бы безразличным ответ на вопрос, подлежит ли в соответствующем случае применению ст. 1208 или имеющая то же содержание норма одного из названных международных договоров. Более того, буквальное понимание текстов Конституции РФ (второе предложение ч. 4 ст. 15) и ГК (абз. 2 п. 2 ст. 7) может привести к выводу, что применяться в подобных случаях должна именно норма российского закона (в данном случае - ст. 1208), поскольку нет видимых ований считать, что относящимся к делу международным договором Российской Федерации "установлены иные правила, чем предусмотренные (российским. - А.М.) законом".

Тем не менее как в рассматриваемых, так и в других подобных случаях (даже если нормы международного договора Российской Федерации и российского закона текстуально совпад во всем без исключения), к отношению, подпадему под действие соответствующего международного договора, должна применяться в первую очередь норма этого договора, а не российского закона. Поэтому для отношений, охватываемых сферой действия Киевского соглашения 1992 г. или подпадих под действие Минской конвенции 1993 г., вопрос о том, правом какого государства определяется исковая давность, должен решаться на овании соответствующих унифицированных коллизионных норм, установленных в этих международных договорах Российской Федерации.

Необходимость применения судом (иным правоприменительным органом) именно унифицированной нормы, содержащейся в международном договоре Российской Федерации, а не ее аналога, введенного (пусть даже дословно) в российское законодательство, вытекает из обязательства России как участника соответствующего международного договора исполнять его путем применения в пределах своей юрисдикции унифицированных посредством этого международного соглашения коллизионных (или материально-правовых) норм. Это не исключает того, что в судебном решении (или ином акте применения права) вслед за ссылкой на унифицированную норму из международного договора Российской Федерации может быть сделана ссылка и на воспроизводящую ее (или соответствующую ей) норму российского закона.

В значительно более сложном соотношении ст. 1208 находится с теми содержащимися в международных договорах Российской Федерации унифицированными коллизионными нормами, в которых подлежащее применению право определяется не для всего института исковой давности в целом, а лишь для решения отдельных вопросов исковой давности.

Действие ст. 1208 существенно ограничивается или даже исключается в тех случаях, когда к соответствующему отношению следует применять материально-правовые нормы об исковой давности, содержащиеся в международном договоре Российской Федерации.

Унифицированные нормы об исковой давности с начала XX в. включся в большинство многосторонних (универсальных и региональных) международных договоров, устанавливих гражданскую ответственность по требованиям, вытеким из договоров, из причинения вреда или других гражданско-правовых отношений.

В то же время, за единственным исключением, унификация в международных договорах норм об исковой давности носит ограниченный характер, касаясь, главным образом, продолжительности сроков давности и отправных моментов их течения (начала исчисления).

Например, Варшавская конвенция о международных воздушных перевозках 1929 г. предусматривает, что "право на возмещение убытков погашается, если иск не предъявлен в течение двух лет, исчисляемых со дня прибытия воздушного судна в место назначения, или со дня, в который оно должно было прибыть, или со дня, когда перевозка была остановлена" (п. 1 ст. 19). В Нью-Йоркской конвенции о переводном и простом векселе 1988 г. установлено, что "право на иск по векселю не может быть осуществлено после истечения четырех лет", и указаны моменты начала исчисления этого срока для требований к разным участвующим в обращении векселя лицам (ст. 84). В Брюссельской конвенции о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью 1969 г. предусмотрено погашение права на возмещение этого ущерба, "если иск не будет предъявлен... в течение трех лет со дня причинения ущерба", но ни в коем случае "по истечении шести лет со дня, когда произошел инцидент, причинивший ущерб" (ст. VIII). Этими положениями унифицированные нормы об исковой давности в названных международных договорах исчерпывся.

Во всех этих и подобных случаях, т.е. тогда, когда в международных договорах Российской Федерации содержатся унифицированные правила о продолжительности сроков исковой давности и начале их течения, действие ст. 1208 исключается в силу прямого указания на этот счет в п. 3 ст. 1186 ГК. Но поскольку эти унифицированные нормы не содержат других правил, необходимых для применения давностных сроков (об их исчислении, о применении давности по инициативе ответчика или судом ex officio, о продлении сроков давности и др.), коллизионная проблема сохраняет значение. Многочисленные вопросы исковой давности, оставшиеся за пределами унификации в международных договорах, требуют решения на ове коллизионных норм.

В международных унификационных договорах, в том числе в договорах Российской Федерации, можно обнаружить по крайней мере три варианта решения возникей в подобных случаях "остаточной" коллизионной проблемы.

Формально наиболее простое решение предлаг те международные договоры, в которых унификация правил об исковой давности ограничена определением продолжительности давностных сроков и начала их течения и которые не содержат каких-либо унифицированных коллизионных норм для определения права, применимого к другим вопросам исковой давности. Таковы, например, Брюссельская конвенция о коносаменте 1924 г. (абз. 4 п. 6 ст. 3) и упоминавшаяся Брюссельская конвенция о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью 1969 г. (ст. VIII). В этих и нескольких подобных случаях в действие вступ коллизионные нормы о давности национального права, в России - ст. 1208. Очевидность такого подхода не вызывает сомнений, но надо иметь в виду, что в разных странах могут быть совершенно по-разному решены вопросы исковой давности, не урегулированные в унифицированных материально-правовых нормах соответствующего международного договора, и даже по-разному истолковывся сами эти нормы.

В некоторых международных договорах в дополнение к материально-правовой норме о сроках исковой давности установлена унифицированная коллизионная норма общего характера, охватывая достаточно широкий круг вопросов исковой давности. Так, в Варшавской конвенции о международных воздушных перевозках 1929 г. установлено, что "порядок исчисления срока определяется законом суда, рассматривего дело" (п. 2 ст. 29). Под действие этой коллизионной нормы, ованной на принципе lex fori, подпад почти все вопросы исковой давности, нерешенные в самой Варшавской конвенции.

Хотя такое общее решение коллизионной проблемы внешне серьезно отличается от того, которое содержится в ст. 1208, практические последствия применения российским судом унифицированной коллизионной нормы Варшавской конвенции будут такими же, как если бы он руководствовался не ею, а ст. 1208, ованной на принципе lex causae: Варшавская конвенция входит в систему российского права и поэтому "правом страны, подлежащим применению к соответствующему отношению", было бы все равно российское право.

Во многих международных договорах установлены более узкие по объему унифицированные коллизионные нормы, определяющие применимое право для решения лишь некоторых конкретных вопросов исковой давности. Такого рода норма содержится, например, в Женевской конвенции, имеющей целью разрешение некоторых коллизий законов о переводных и простых векселях, 1930 г. - она касается только "сроков на предъявление иска в порядке регресса" (ст. 5). Для остальных сроков давности, установленных упоминавшейся Женевской конвенцией о переводном и простом векселе 1930 г., коллизионные вопросы ни в одной из этих двух конвенций не решены.

Ограниченные по объему унифицированные коллизионные нормы, хотя и иные по содержанию, имеются также в Брюссельской конвенции о столкновении судов 1910 г. (ч. 3 ст. 7) и в Афинской конвенции о перевозке морем пассажиров и их багажа 1974 г. (п. 3 ст. 16). В обоих случаях предусмотрено применение закона страны суда, рассматривего дело, для решения вопросов приостановления и перерыва исковой давности.